В 1928 году знаменитый писатель Эптон Синклер опубликовал роман «Бостон», посвященный процессу двух невинных анархистов, Сакко и Ванцетти, которым лживое буржуазное государство, защищая свой мир насилия и чистогана, пришило насквозь фальшивое обвинение в ограблении и убийстве.
Роман имел подзаголовок «Документальный». Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти назывались в нем собственными именами, их адвокат Фред Мур тоже назывался Фредом Муром, и отвратительный губернатор Массачусетса Фуллер, «cold as marble, utterly selfish», который лично изучает дело и навещает Ванцетти в тюрьме только для того, чтобы придать подлому акту политической расправы с классовыми врагами видимость правосудия, – тоже назван своим именем.
Газетная публикация о казни Сакко и Ванцетти
В 2006 году было опубликовано письмо Эптона Синклера своему адвокату Джону Бердслею. Из письма следовало, что Эптон Синклер знал, что Сакко и Ванцетти были виновны. Он встретился с их адвокатом Фредом Муром в Денвере, в номере отеля, и «умолял рассказать правду». «Он сказал мне, что они виновны, и рассказал в мельчайших деталях, как фабриковал алиби каждого».
Интересна и причина, по которой прогрессивный писатель Синклер тем не менее написал роман о невинных жертвах, преследуемых кровавым буржуазным правосудием. Синклер боялся за жизнь. «Меня назовут предателем, и я могу не дожить до конца книги», – признался Синклер.
Дело, открывшее новую эпоху
Процесс Сакко и Ванцетти – это одно из эпохальных исторических событий, изменивших мир, в котором мы живем. Это такой Иисус Христос 2.0. Легенда о современных сынах – не божьих, но рабочего класса, – невинно распятых на электрическом стуле кровавыми прокураторами буржуазного государства.
Открытка с изображением Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти
Именно на процессе Сакко и Ванцетти была впервые опробована и пущена в дело та машина левой пропаганды, которая до сих пор доминирует среди бюрократов Европы и интеллектуалов Америки.
До процесса Сакко и Ванцетти террористы на суде охотно брали на себя вину, используя суд для пропаганды собственных взглядов. Именно после этого процесса террористы стали утверждать, что они не виноваты, а кровавый режим обвиняет их из-за их политических взглядов.
Процесс Сакко и Ванцетти положил начало тому безудержному антиамериканизму, который мы сейчас наблюдаем среди левого европейского истеблишмента. А главное – движение в защиту Сакко и Ванцетти было от «а» до «я» организовано леваками и агентами Коминтерна, вполне намеренно использовавшими буржуазный суд для разрушения буржуазного общества. (В Советском Союзе именами «невинных жертв режима» были названы улицы во многих городах, санатории и фабрики – включая знаменитый Московский завод пишущих принадлежностей.)
Процесс Сакко и Ванцетти положил начало тому безудержному антиамериканизму, который мы сейчас наблюдаем среди левого европейского истеблишмента
И так как все основные правила пропаганды, впоследствии с легкой руки агентов Коминтерна получившей название «геббельсовской», были впервые опробованы в 1920–1927 годах на процессе Сакко и Ванцетти, имеет смысл вернуться к этому архетипическому для современного левого истеблишмента мифу.
Ограбление
В начале ХХ века Саут-Брейнтри был крошечным городишком неподалеку от Бостона. Большая часть его населения работала на нескольких обувных фабриках, и незнакомцы тут обращали на себя внимание примерно по той же причине, по которой они обращают на себя внимание в селе, где все друг друга знают. Поэтому 15 апреля 1920 года довольно многие обитатели городка заметили круживший по городу новехонький темно-синий семиместный «бьюик». В «бьюике» сидели пятеро. Водитель «бьюика» был блондин, в пассажирах признали итальянцев.
Суд над Сакко и Ванцетти можно считать крупнейшим процессом XX столетия. Для людей всего мира Сакко и Ванцетти стали символом невинно осужденных. Но бывает и так, что символ заслоняет от нас факт. Были они действительно невиновны или стали таковыми, потому что люди верили в их невиновность?
Бриджуотер - небольшой городок в штате Массачусетс (США). В ту среду, 24 декабря 1919 года, по его улицам ехал грузовик. За рулем сидел Эрл Грейвс. Рядом с ним - констебль Бенджамин Боуль, в кузове - кассир Альфред Кокс фабрики. Эти люди везли зарплату на обувную фабрику. Неожиданно дорогу им преградил автомобиль с зашторенными окнами. Из него выскочили трое мужчин. Один из них, с черными усами и в черном пальто, был вооружен карабином, двое других держали в руках пистолеты. Завязалась перестрелка. Получив отпор, трое нападавших вскочили в свою машину и скрылись.
Полиция опросила свидетелей происшествия. Грейвс, шофер грузовика, видевший нападавших достаточно близко, заявил: это были итальянцы. Возникли разногласия относительно марки машины. Некоторые говорили, что это был «хадсон», другие, что «бьюик». Месяцем раньше неподалеку, в Нидеме, была угнана машина марки «бьюик». Шеф полиции Стюарт предположил, что это не простое совпадение. К тому же он имел информацию от осведомителя, который утверждал, что покушение совершили некие итальянцы, которые скрывались в полуразрушенном доме неподалеку от Бриджуотера. Там они оставили свою машину и вернулись в город трамваем. Про эту деталь Стюарт тотчас забыл. Но через несколько месяцев, в апреле, он про это вспомнит. Потому что 15 апреля 1920 года произошло событие, намного более серьезное, нежели покушение в Бриджуотере.
В тот день, около 3 часов пополудни, произошло вооруженное нападение на кассира обувной фабрики Слейтера и Морриля, расположенной в Саут-Брейнтри. Застрелив кассира и его телохранителя и завладев металлическим чемоданчиком с деньгами, двое нападавших вскочили в дожидавшуюся их машину и на полной скорости подъехали к железнодорожному переезду. Охранник только что опустил шлагбаум: он ждал поезда. Один из пассажиров направил револьвер в сторону охранника и закричал: «Быстро поднимай шлагбаум!» Охранник подчинился. Машина проехала переезд и скрылась в направлении Броктона.
Это нападение легло в основу дела Сакко-Ванцетти.
Тотчас началось расследование. Было опрошено более пятидесяти человек. Некоторые из них описывали черную машину, другие зеленую. Одни утверждали, что машина сверкала чистотой, другие - что она была покрыта грязью. Находились люди, клявшиеся, что видели две машины. Бандитов описывали то брюнетами, то блондинами; в голубых, серых и коричневых одеждах. На голове у них были то шляпы, то кепки, а то и вовсе не было никаких головных уборов. Кто-то слышал восемь выстрелов, кто-то тридцать. Полицейские все же попытались составить наиболее вероятную картину преступления. Было ясно, что в нападении участвовало пять человек, включая шофера, который был, скорее всего, блондином. Те двое, что стояли на улице, были невысокого роста, с бритыми лицами.
Утром 17 апреля в лесной чаще, примерно в трехстах метрах от шоссе, была найдена машина марки «бьюик». Полиция без труда узнала в ней машину, угнанную в ноябре в Нидеме. Возникал вопрос: не были ли неудавшаяся попытка ограбления в Бриджуотере и происшествие в Саут-Брейнтри делом рук одной банды?
Рядом с брошенным «бьюиком» были обнаружены следы шин второй машины. Шефу полиции Стюарту эта подробность показалась очень существенной. Сравнивая два нападения, он вспомнил про анархиста-итальянца по имени Коаччи, с которым сталкивался в 1918 году. Он проживал со своей семьей в Бриджуотере у другого итальянца по фамилии Бода. Стюарт вспомнил и про осведомителя: он говорил об анархистах и о разрушенном доме. Не шла ли речь именно об этих анархистах? Ведь «бьюик», на котором было совершено покушение в Бриджуотере, был найден недалеко от дома Коаччи. А Коаччи работал в Саут-Брейнтри, и именно на обувной фабрике Слейтера и Морриля!
Бода, как и Коаччи, был убежденным анархистом. Но Стюарт не нашел у него Коаччи, поскольку тот уехал в Италию. Бода признал, что Коаччи водил подозрительные знакомства и, кроме того, имел револьвер. Стюарт спросил, нет ли у него машины. Машина есть, отвечал Бода, но сейчас она ремонтируется в гараже Джонсона. Когда на следующее утро Стюарт опять хотел допросить Бода, тот уже исчез…
Стюарт наведался в гараж, осмотрел машину Бода и попросил Джонсона предупредить его, если хозяин машины объявится. Его необходимо было любой ценой задержать до прихода полиции.
Бода объявился 5 мая в 9 часов вечера. Он пришел к Джонсону, чтобы забрать свою машину. Джонсону требовалось выиграть несколько минут, чтобы его жена успела позвонить в полицию из соседнего дома. Выйдя на улицу, она увидела Бода, стоящего в свете фар мотоцикла. На мотоцикле сидел человек в клетчатом пиджаке. В десяти метрах от них стояло еще двое мужчин. Один из них - невысокий, коренастый, с грубыми, резкими чертами лица и мощным квадратным подбородком - был в пальто и шляпе. Другой - высокий, с живыми глазками, глубоко сидевшими под густыми бровями; по обеим сторонам его рта спускались густые черные усы, на голове - фетровая шляпа. Г-жа Джонсон сказала Бода, что ее муж скоро выйдет, после чего исчезла в ночи. Гости остались ждать, но Джонсон все не появлялся. Бода что-то заподозрил. Он переговорил по-итальянски со своими спутниками. Г-жа Джонсон, которая, позвонив в полицию, возвращалась домой, услышала слово «телефон». Бода прыгнул в коляску мотоцикла, и тот с ревом помчался в сторону Броктона. Джонсон успел записать его номер: 871. Двое мужчин, стоявших неподалеку, пешком ушли в том же направлении.
Стюарт, предупрежденный по телефону г-жой Джонсон, приехал слишком поздно: Бода уехал на мотоцикле, двое его спутников ушли пешком. Но в том направлении, в котором они ушли, ходил единственный вид транспорта - трамвай. И если эти двое сели в трамвай, идущий в сторону Броктона, то они до сих пор едут в нем! Мгновение спустя Стюарт уже звонил в полицию Броктона. А еще через несколько минут двое полицейских бежали к трамвайным путям…
Двоих незнакомцев арестовали и обыскали. Человек с усами имел при себе револьвер. У бритого за поясом был обнаружен кольт 32-го калибра. Оба пистолета были заряжены, а в карманах задержанных были найдены патроны. Человек с бритым лицом назвался Николо Сакко. Усатого звали Бартоломео Ванцетти…
Ванцетти было 32 года. Он родился и вырос в Пьемонте, в семье рабочего. С раннего детства он слышал разговоры про анархию, казавшуюся такой притягательной в глазах многих итальянцев. Для Ванцетти анархия стала культом. Он выучился на пекаря, но все свободное от работы время проводил со своими друзьями-анархистами, читал их книги, посещал их собрания. Вскоре он потерял работу, а найти новое место анархисту было практически невозможно. И тогда он отплыл в Америку. Здесь он перепробовал различные специальности, оставаясь при этом убежденным анархистом.
Сакко было двадцать девять лет. Он также был анархистом. Сакко был женат на очаровательной итальянке по имени Розина. Высококвалифицированный сапожник, он хорошо зарабатывал, всегда был чисто умыт, свежевыбрит, хорошо одет. Но товарищи-анархисты знали, что могут рассчитывать на Николо Сакко. Если у него были деньги, он всегда предоставлял их своим друзьям.
Когда-то Сакко вместе с Ванцетти работал на фабрике «Райс энд Хаткинс» в Саут-Брейнтри. Потом Сакко сменил место. К тому времени у него уже был один ребенок, и его жена ждала второго. Ванцетти после нескольких лет работы уже больше не мог выносить фабрику с ее ежедневной дисциплиной и стал уличным торговцем рыбой в Плимуте. Каждую неделю он ездил покупать рыбу в Бостон, а потом продавал ее на улице, чаще всего - в итальянском квартале. Вместе с Сакко он активно участвовал в анархистском движении.
В 1919–1920 годах власти обрушили на анархистов волну репрессий. Сакко тревожился за свою семью и решил вернуться в Италию. У консула в Бостоне он уже заказал паспорта, но в ожидании скорого отъезда по-прежнему посещал собрания анархистов. Как-то вечером на одном из таких собраний Сакко встретился с Ванцетти и неким Орчиани. Зашел разговор про обыски - опасно было держать у себя анархические листовки и книги! Не лучше ли собрать эту опасную литературу, погрузить в машину и вывезти подальше из города? Однако ни у Сакко, ни у Ванцетти машины не было. И они подумали о Бода. Почему бы не одолжить машину у него?
В среду, 5 мая, Ванцетти пришел в дом Сакко. Он застал здесь Розину, собиравшую багаж, а на кухне заметил несколько валявшихся на полу револьверных пуль. Он положил их себе в карман. Около 4 с половиной часов приехал на мотоцикле Орчиани. В коляске мотоцикла сидел Бода. Он назначил встречу около гаража Джонсона, где должна была стоять его отремонтированная машина. В 9 часов вечера Сакко и Ванцетти стояли у гаража. Туда же подъехал Бода. Продолжение этой истории нам известно…
Стюарт объявил Сакко и Ванцетти подозреваемыми в вооруженном ограблении. Однако полиция не имела никаких доказательств их причастности к делам в Саут-Брейнтри и в Бриджуотере. Их всего лишь застали у гаража Джонсона в компании с Бода, и это фактически все, что имелось против них. Правда, у обоих нашли при себе оружие. Часто говорят: не было бы у них в тот вечер оружия, не было бы и дела Сакко-Ванцетти!
На следующее утро, 6 мая, окружной прокурор Фредерик Кацман приступил к допросу Сакко и Ванцетти. Сакко заявил, что никогда не встречался с Бода. Он перечислил все обувные фабрики, на которых работал, но не упомянул среди них фабрику в Саут-Брейнтри. Что касается револьвера, то он купил его два года назад. Ванцетти добавил, что свое оружие он купил еще на три-четыре года раньше. У Сакко спросили, чем он был занят 15 апреля. Он ответил, что как всегда работал на фабрике. Однако Кацман уже знал, что это ложь: с фабрики ему сообщили, что 15 апреля Сакко отсутствовал на работе. Когда Кацман покинул полицейское управление, у него уже сформировалось убеждение, что Сакко принимал участие в ограблении в Саут-Брейнтри. Насчет Ванцетти он сомневался - пока. Но в любом случае он имел основания обвинить этих двоих в ношении оружия и посадить их за решетку.
На опознании многие свидетели из Саут-Брейнтри и Бриджуотера не узнавали ни Сакко, ни Ванцетти. Ванцетти был опознан охранником железнодорожного переезда, который узнал в нем водителя скрывшейся машины. Одной женщине показалось, что она видела Сакко в машине, но утверждать это наверняка она не решилась. Две другие свидетельницы опознали Сакко - это он стоял около машины, готовый выстрелить. Констебль Боуль, заявлявший, что один из бандитов был похож на поляка и носил короткие усики, с первого же взгляда опознал Ванцетти (который вообще-то был итальянцем и носил густые вислые усы).
Мотоцикл, номер которого успел записать Джонсон, принадлежал Рикардо Орчиани, формовщику литейного завода в Норвуде. Вечером 6 мая его арестовали и доставили в Броктон. Рут и Симон Джонсон тотчас его опознали. Трое свидетелей из Саут-Брейнтри и один из Бриджуотера также признали в нем одного из бандитов. Однако Орчиани смог доказать, что в дни, когда были совершены покушения, он был на работе. Его отпустили.
Показаний свидетелей об опознании Ванцетти оказалось достаточно, чтобы предъявить тому обвинение. 22 июня 1920 года в трибунале города Плимута началось слушание по делу Ванцетти. Тянется длинная цепочка свидетелей. Вот очередь дошла до свидетеля Хардинга. Первоначально он описал машину, на которой было совершено нападение, как машину марки «хадсон». Теперь он утверждает, что это был «бьюик». В своем первом показании он обрисовывал вооруженного бандита как человека с подстриженными усами. Теперь он опознал его в Ванцетти, имевшем большие вислые усы. Кассир Альфред Кокс, который в полицейском участке Броктона не узнал Ванцетти, теперь также утверждает, что это был он. Г-жа Брукс уверяет, что видела собственными глазами сидевшего за рулем машины Ванцетти. Однако, как выясняется, Ванцетти вообще не умеет водить машину! Торговец газетами узнал в Ванцетти нападавшего с карабином в руках. Он узнал его по манере бегать, которая показалась ему «иностранной». Адвокат спросил его: неужели итальянцы бегают иначе, чем шведы и норвежцы? Ответа он не получил.
В Бриджуотере на земле была найдена гильза. Государственный эксперт, капитан Проктор, заявил, что калибр этой гильзы соответствует калибру пуль, найденных в кармане Ванцетти. Адвокат возразил, что гильза, найденная в сточной канаве, могла попасть туда каким угодно образом, поскольку речь идет об одном из самых распространенных калибров. Его резким тоном прервал судья Тэйер: он считает, что показания экспертизы вполне убедительны.
Но вот появились свидетели защиты. Они испуганы, смущены, почти все - итальянцы. Некоторые из них на английском изъяснялись с трудом, другие не говорили вовсе. Квартирная хозяйка Ванцетти из Плимута свидетельствовала, что обвиняемый провел весь день 23 декабря за приготовлением рыбы - он получил для продажи большое количество угря. По итальянской традиции в сочельник едят угрей. Это был очень точный ориентир. В другие дни Ванцетти не продавал эту рыбу, только 24 декабря. И итальянцы не покупают ее ни в один другой день года. Таким образом, свидетели были абсолютно уверены в том, что говорили.
Около дюжины человек подтвердили, что 24 декабря покупали угря у Ванцетти. Следовательно, он не мог в этот день находиться в Бриджуотере. Однако прокурор Кацман стал расспрашивать у свидетелей, что они делали накануне Рождества. Большинство этого не помнили. Расспросы проводились с помощью переводчика и продолжались достаточно долго. Свидетели стали путаться. Это настроило суд против них.
Одним из главных свидетелей был мальчик по имени Белтрандо Брини. Все утро 24 декабря он помогал Ванцетти доставлять угрей. Он подробно рассказал про то утро и описал их путь по городу. Его рассказ произвел впечатление на присяжных. Но Кацман спросил: повторял ли ребенок свои показания вместе с родителями? Белтрандо ответил утвердительно. Это сразу все испортило.
Парикмахер Ванцетти объявил, что ни разу не брил его усы в течение последних пяти лет. Двое полицейских из Плимута подтвердили, что всегда видели Ванцетти именно с такими усами. Таким образом, он не мог быть человеком с подстриженными усами, изначально описанным как участник нападения в Бриджуотере.
Сравнивая показания всех этих свидетелей и принимая во внимание искренность, с которой они говорили, можно было признать, что алиби у Ванцетти полное. Но все эти свидетели - итальянцы.
Если бы на их месте находились американцы, приговор суда, вероятно, был бы иным. И вердикт, вынесенный судьей Тэйером, гласил: Ванцетти виновен. Подсудимый был осужден на четырнадцать лет тюремного заключения. Но это было только начало…
Стремясь оспорить приговор, друзья Ванцетти пригласили адвоката по имени Фред Мур. Именно он придал делу общенациональный, а потом и интернациональный характер. Благодаря ему процесс двух никому не известных итальянских анархистов захватил миллионы мужчин и женщин. Он сделал Сакко и Ванцетти известными на весь мир. И, быть может, именно этим невольно содействовал их гибели…
Второй процесс начался 31 мая 1921 года и продолжался до 14 июля того же года. Судья - все тот же Тэйер, прокурор - Кацман. На этот раз на скамье подсудимых бок о бок сидели Сакко и Ванцетти. С самого начала Мур настроил против себя судью Тэйера. Он дал отвод невероятно большому числу присяжных. Обстановка накалялась. В прессе появлялись многочисленные статьи в защиту подозреваемых, в городах проводились митинги. Повсюду открыто говорили о судебной ошибке, совершенной в отношении Ванцетти.
С самого первого заседания дворец правосудия был окружен вооруженными солдатами и кавалерией. Полицейские на мотоциклах патрулировали окрестные улицы. Внутри здания суда значительные силы полиции охраняли все выходы, коридоры и лестницы.
За несколько мгновений до начала заседания в зал были введены Сакко и Ванцетти, не видевшиеся в течение восьми месяцев. Они обнялись. Начался вызов свидетелей. Охранник с железнодорожного переезда подтвердил, что видел Ванцетти за рулем машины. Вспомним еще раз, что Ванцетти не умел водить машину! Свидетельница Лола Эндрюс еще в январе, глядя на фотографии Сакко и Ванцетти, утверждала, что эти лица ей незнакомы. Однако в июне, во время процесса, она категорично заявила, что узнает Сакко. Несмотря на все несоответствия, показания Лолы были признаны достаточными для обвинения Сакко.
Прокурор напомнил суду, что на первом допросе Сакко утверждал, что 15 апреля он находился на работе. Теперь подсудимый говорил, что в тот день ходил в итальянское консульство в Бостоне, чтобы отдать фотографию для паспорта. Служащий консульства подтверждал рассказ Сакко. Были найдены свидетели, видевшие Сакко в тот день. Все они предстали перед трибуналом и подтвердили его алиби. Алиби Ванцетти также казалось бесспорным: несколько свидетелей утверждали, что 15 апреля, как и во все остальные дни, Ванцетти продавал рыбу.
Все эти свидетельства производили благоприятное впечатление. Но большинство свидетелей защиты были не только итальянцами, но и анархистами. В глазах присяжных это значительно уменьшало ценность их показаний.
Суд рассмотрел показания экспертов. Пули, извлеченные из тел убитых в Саут-Брейнтри кассира и телохранителя, соответствовали пистолету 32-го калибра. Выстрел, повлекший за собой смерть одного из этих людей, был сделан из кольта 32-го калибра, а револьвер, найденный у Сакко, был именно кольтом 32-го калибра… Пять других пуль были выпущены из автоматического пистолета «саваж». Но эксперт, приглашенный защитой, утверждал, что все выстрелы были сделаны из иностранного пистолета «Bayard».
Шесть недель продолжались судебные заседания. Приговор был вынесен 14 июля 1921 года. Он не был неожиданным: подсудимые были признаны виновными. Как только Сакко услышал слово «виновны», он воскликнул:
Sono innocenti! Невиновны!
Розина, рыдая, бросилась в его объятия. Ванцетти молчал. Сакко продолжал кричать:
Помните! Они убивают двух невинных людей!
Огромная волна протестов захлестнула Америку. А потом - и весь мир. Повсюду организовывались комитеты в защиту невинно осужденных. В течение нескольких лет, с 1920 по 1923 год, защита не прекращала представлять дополнительные резолюции. Находились новые свидетели, новые доказательства невиновности. И вот неожиданная развязка: некто Мадейрос, задержанный совсем по-другому делу, сознается, что был членом банды, совершившей преступление в Саут-Брейнтри. И клянется: ни Сакко, ни Ванцетти там не было!
Но никто не собирался пересматривать дело. В 1927 году защита подала в Верховный суд просьбу об отстранении судьи Тэйера. Однако 5 апреля 1927 года Верховный суд подтвердил его полномочия. А 9 апреля Сакко и Ванцетти были еще раз приговорены - на этот раз окончательно.
Руководимые анархистами толпы повсюду выходили на улицы. Ораторы призывали к мятежу. В Бостоне, в Нью-Йорке, Лондоне и Берлине происходили стычки с полицией. 7 августа французские профсоюзы объявили: «В понедельник, 8 августа, состоится 24-часовая забастовка протеста». Десять тысяч человек вышли на демонстрацию на Уолл-стрит. Демонстрации проходили в Копенгагене, Осло, Москве, Йоханнесбурге, Санта-Фе, Монтевидео, Мехико. На Бродвее, на станции метро, взорвалась бомба: тридцать восемь человек попали в госпиталь, из них трое - в тяжелом состоянии. Еще одна бомба взорвалась в Буэнос-Айресе, здесь сгорел трамвай. Волнения происходили в Париже, Лионе, Бордо, Сен-Назере, Бресте… Миллионы телеграмм, присланных со всех уголков света, ложились на стол губернатора Фюллера.
8 августа 10000 манифестантов попытались взять приступом тюрьму Чарльстоуна. Они были разогнаны морскими пехотинцами. Телеграммы с просьбой о помиловании прислали Эйнштейн и Хансен. Прогремели новые взрывы: в Чикаго, Лондоне, Буэнос-Айресе. Отец Сакко послал телеграмму Муссолини, на которую тот ответил: «Я делаю все возможное, исходя из международных правил, чтобы спасти от казни Сакко и Ванцетти».
10 августа высказал свое мнение папа Пий XI: «Какова бы ни была юридическая ситуация этих двух осужденных, ожидания, в котором они пребывают в течение семи лет, вполне достаточно, чтобы они заслужили помилование».
Казнь была совершена в ночь с 22 на 23 августа 1927 года. Вместе с Сакко и Ванцетти был казнен и Челестино Мадейрос.
Один из основных принципов права состоит в том, что сомнение всегда должно быть использовано в пользу обвиняемого. Совершенно очевидно, что в деле Сакко и Ванцетти такое сомнение существовало и что эти двое были осуждены на смерть без абсолютных доказательств их виновности. Что же сегодня известно о деле Сакко и Ванцетти?
Обратимся к исследованию, проведенному американским писателем Фрэнсисом Русселем. Каковы же его выводы? Руссель абсолютно уверен в полной невиновности Ванцетти, но сомневается в отношении Сакко. При этом он цитирует слова лидера анархистов Карло Треска, который признал незадолго до своей смерти: «Сакко был виновен, но Ванцетти - нет».
Руссель опирается и на результаты повторной экспертизы, осуществленной 11 октября 1961 года Джеком Веллером и полковником Фрэнком Джури. Ими были использованы современные методы, позволившие добиться более точных результатов, чем во времена процесса. Веллер и Джури категоричны: пуля, убившая одного из кассиров в Саут-Брейнтри, без сомнения, выпущена из пистолета Сакко.
Те, кто боролся, защищая Сакко и Ванцетти, наверное, с горечью восприняли бы подобное утверждение. Руссель напоминает, что защита пыталась разделить дела Сакко и Ванцетти. Но от такого разделения категорически отказался сам Ванцетти - потому что был другом Сакко. А что же Сакко? Он мог бы спасти Ванцетти, признав себя единственным виновным. Однако он этого не сделал.
Смерть Ванцетти стала уроком для следующих поколений - он мертв не потому, что была доказана его вина, а потому, что его политические взгляды сделали его виновным в глазах судей. Подобные случаи возможны и впредь, пока существует в обществе нетерпимость к инакомыслящим. Чтобы люди осознали опасность этого явления, кому-то приходится расплачиваться своей жизнью.
Их именем названы улицы в десятках российских городов - в Екатеринбурге и Перми, Самаре и Саратове. При этом большинство россиян понятия не имеют, кто эти люди. Некоторые полагают, что они были революционерами, некоторые уверены, что это вообще один человек. Почему история этих итальянцев стала такой важной для Советов, что они решили её увековечить в городской топонимике и названиях фабрик? И что это за история вообще?
Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти не были известны пока были живы. Никола был обувщиком, а Бартоломео - торговцем рыбой. Однако новость об их казни на электрическом стуле попала на передовицу Нью-Йорк Таймс, а Тайм отметил, что страх перед реакцией на событие дало чиновникам повод впервые закрыть площадку для выступлений публичных ораторов в центральном парке Бостона - Boston Common. Спустя 91 год (казнь состоялась 23 августа 1927) историю Сакко и Ванцетти по-прежнему изучают в американских юршколах.
С чего всё началось?
5 мая 1920 года Сакко и Ванцетти арестовали в связи с убийством двух мужчин: кассира обувной фабрики и сопровождавшего его охранника при транспортировке около 15 700 долларов по главной улице городка Саут-Брейнтри (штат Массачусетс, США). Происшествие случилось на глазах нескольких очевидцев. Правда, их показания разнились практически по всем пунктам: от цвета машины до фасона одежды напавших. Но об этом позже.
Спустя год на судебном процессе присяжные признали Сакко и Ванцетти виновными в ограблении и убийстве, хотя доказательства против них были в основном косвенными. Так считают не только исследователи (к примеру, Мошик Темкин, профессор истории и государственной политики в Гарвардской школе Кеннеди и автор книги «Дело Сакко-Ванцетти: Америка в суде», The Sacco- Vanzetti Affair: America on Trial). Факт невиновности осуждённых признало и правительство, правда спустя полвека. В 1977 году губернатор штата Массачусетс Майкл Дукакис заявил, что Сакко и Ванцетти были несправедливо осуждены.
Кто такие Сакко и Ванцетти?
Никола Сакко родился 22 апреля 1891 года в городке Торремаджоре, в США он иммигрировал в возрасте 17 лет. Бартоломео Ванцетти родился 11 июня 1886 года в Пьемонте, в США прибыл в возрасте 11 лет.
На своей «новой родине» Сакко и Ванцетти были одними из многих иммигрантов, живущих в бедности, которые вдоволь хлебнули проблем рабочего класса, поэтому довольно просто включились в анархистское движение, посещали собрания, читали и распространяли литературу. Они полагали очевидным решение - свергнуть правительство и начать всё с нуля.
Сакко и Ванцетти познакомились друг с другом в 1917 году на стачке. С этого момента и до суда они были практически неразлучны.
В 1920-х годах правительство США «охотилось» на анархистов, так случилось, что и судья, рассматривающий дело, был одним из ненавистников сторонников анархистов.
О казни Сакко и Ванцетти написали крупнейшие американские издания
Что происходило на суде и почему их всё-таки казнили?
Судебное заседание началось в городке Дедхэм (Dedham, штат Массачусетс) 31 мая 1921 года, и проходило под усиленной охраной. Полиция стояла у каждого входа в здание суда, обыскивая всех вооруженных посетителей. На улицах Дедхэма патрулировали полицейские. Во внутреннем помещении с белыми стенами на 200 человек шериф Сэмюэль Капен зычным голосом сообщил присутствующим: «Слушайте, слушайте! Храни бог Содружество Массачусетса». В зал вошел шестидесятилетний судья Вебстер Тэйер и занял свое место. Суд над Сакко и Ванцетти начался. В первые четыре дня после открытия заседания адвокаты только и работали, что над сокращением количества потенциальных присяжных (650 человек) до необходимых 12.
12 присяжных выбрали из 650 кандидатов
Линия обвинения (её возглавил окружной прокурор Кацманн) была построена на свидетельских показаниях и косвенных уликах. Семь свидетелей обвинения дали показания о том, что видели Сакко на месте преступления, в то время как четверо опознали Ванцетти. Кацманн пригласил экспертов-баллистиков, чтобы попытаться доказать, что пуля, убившая Берарделли, была выпущена из пистолета Сакко. Он также представил доказательства того, что Сакко отсутствовал на работе в день убийства, носил кепку, похожую на найденную рядом с телом Берарделли. Против Сакко была и его подозрительная история, которую он рассказал во время ареста. С Ванцетти в смысле улик было похуже: обвинение было построено в основном на сходстве между пистолетами Ванцетти и Бераделли, а также на его запутанных показаниях во время ареста.
Защищал Сакко и Ванцетти адвокат Фредерик Мур. С самого начала он старался привлечь к судебному процессу как можно больше внимания. Вспомним хотя бы то, что он забраковал более 600 кандидатов на роль присяжных. Надо ли говорить, как он вывел из себя судью. В своей стратегии Мур сделал ставку на алиби обвиняемых. Так, Сакко уверял, что в момент нападения находился на фабрике, однако, это было не так. И хотя, позже он изменил показания в пользу правдивых, у присяжных уже создалось определенное впечатление. Если к этому добавить и путаные первоначальные объяснения, в том числе - по оружию, с которым арестовали обвиняемых, то у присяжных был повод сомневаться в правдивости слов анархистов. Однако и доказательства их вины были не убедительны.
Для сомнений в справедливости приговора было несколько причин. Во-первых, деньги так и не были возвращены, во-вторых, ни один из подозреваемых не имел судимости, в-третьих, в преступлении признался один известный преступник.
Процесс и казнь превратила Сакко и Ванцетти в мучеников и сделала символом беззакония и политических репрессий.Но это уже ни на что не повлияло. На то, чтобы принять единогласный вердикт, у присяжных ушло три часа. По всем пунктам они ответили: «Виновны!». И судья Тэйер зачитал приговор. Поскольку судили Сакко и Ванцетти в штате Массачусетс, то предъявленные им обвинения рассматривалось как преступление первой степени, наказание за которое - смертная казнь.
Этот человек, хотя он, возмож-но, на самом деле неповинен в совершении преступления... является врагом наших нынешних установлений. Судья Тэйер.
Сакко и Ванцетти ждали казни шесть лет
Сакко и Ванцетти ждали казни шесть лет. В камере смертников они стали писать письма, которые привлекли внимание широкой общественности и убедили многих людей в их невиновности. Некоторые стали рассматривать эти письма как философские.
В это время за стенами камеры развернулась публичная кампания в их защиту, в ней участвовали писатели Эптон Синклер, Дос Пассос, Герберт Уэлс, о помиловании просили Эйнштейн и Хансен. Все эти известные люди высказывали сомнение в справедливости приговора.
Люди вышли на улицы с протестами против приговора
«Умрут ведь лишь двое»
Но казнь всё-таки состоялась. В ночь с 22 на 23 августа 1927 года Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле. Комитет спасения двух иммигрантов-анархистов опубликовал их прощальное письмо:
То, что мы оказались побеждены и должны умереть, не уменьшает нашего чувства признательности и благодарности вам. Друзья и товарищи! Теперь, когда трагедия кончилась, продолжайте быть едины сердцем. Умрут ведь лишь двое. Наш идеал будет жить в вас — наших товарищах и миллионах людей.
Мы победили, мы не побеждены. Ценность наших страданий и горя, наших ошибок и поражений заключается в том, что они вдохнули энергию, необходимую для будущих боёв и для осуществления великого дела освобождения. Привет вам — друзья и товарищи во всем мире.
Ситуация привела к протестам по всему миру: от Латинской Америки до Марокко и Китая. Особенный резонанс дело вызвало в Западной и Восточной Европе.
Спустя столетие в юршколах изучают этот прецедент: как бэкграунд обвиняемых перевесил все аргументы и убедил присяжных в виновности Сакко и Ванцетти. Как пишет исследователь Темкин:
«Отчасти их несчастье в том - что не те люди собрались не в том месте, не в то время».
Казнь радикализировала многих молодых интеллектуалов. Некоторые из них в знак протеста переехали из Бостона в Нью-Йорк. Прецедент отразился и на юриспруденции. Так, изменилась процедура обжалования: теперь подсудимые не должны продолжать обращаться с ходатайством к одному и тому же судье.
Источники :
- журнал «Тайм» //Sacco and Vanzetti Were Executed 90 Years Ago. Their Deaths Made History, Olivia b. Waxman
- доклад с выступления на Ежегодной конференции Американской ассоциации адвокатов в Чикаго// The Trial of Sacco and Vanzetti, Doug Linder
О них мы бы вряд ли что узнали, если бы не один умник, предложивший назвать фабрику по производству карандашей в Москве именами этих двух итальянских эмигрантов, приехавших в США почти за 20 лет до трагической развязки. Ни один, ни второй не имели к карандашам абсолютно никакого отношения, но их имена золотом были выбиты на гранях этого приспособления для письма. А советские дети, для которых русский язык не был родным, читая по слогам буквы этих фамилий, неизменно думали: «Какой сложный этот русский, язык сломаешь…»
Еще более удивительно: то преступление, которое приписывается этим двум товарищам, они, похоже, не совершали. Но провели в тюремном заключении ни много, ни мало семь с небольшим лет. Такого длительного процесса история, наверное, не знает. Даже суд над Слободаном Милошевичем, спустя десятилетия, прошел в более короткие сроки…
Но вернемся к началу этой истории. 15 апреля 1920 года в штате Массачусетс (США) были ограблены и убиты двое служащих обувной фабрики, везшие зарплату рабочим. Всего было похищено 15776 долларов. Спустя несколько дней по обвинению в убийстве и грабеже были арестованы 29-летний Сакко и 32-летний Ванцетти, активисты рабочего движения, руководившие забастовочной борьбой. У обоих во время ареста было найдено огнестрельное оружие.
Понадобилось порядка года, чтобы признать подозреваемых виновными в этом преступлении. 14 июля 1921 года суд присяжных вынес вердикт о виновности Сакко и Ванцетти и приговорил их к смертной казни. Под шумок по всей Америке полиция громила левые организации и тысячи рабочих-иммигрантов депортировались из страны. Но дело Сакко и Ванцетти было шито такими «белыми» нитками, что американская интеллигенция решила грудью встать на их защиту. Был создан специальный комитет, который занялся сбором средств на приглашение самых опытных адвокатов. Всего было собрано порядка 400 тысяч долларов!
Не осталась в стороне и пресса. Материалы, рассказывающие о ходе процесса, практически не сходили со страниц не только американских, но и многих европейских стран. И как говорит русская народная пословица: «Чем дальше в лес, тем больше дров». Чем больше времени проходило, тем становилось очевиднее — свидетели (их «подтянули» сразу 53 человека, как будто Сакко и Ванцетти специально собирали «толпу» для того, чтобы открыть огонь по кассирам) путаются в показаниях, противоречат друг другу, а некоторые не скрывают, что были щедро «простимулированы». Сыр-бор разгорелся еще тот. Американские власти были вынуждены отложить казнь…
Масло в огонь подлило признание Челестино Мадероса, члена гангстерской шайки, в совершении этого преступления. Случилось это пять лет спустя после роковых выстрелов, в 1925 году. Мадерос даже показал, что спустя неделю после убийства открыл счет на 2800 долларов, эта была часть похищенных у кассиров денег.
Но американская фемида уже «закусила удила», и это признание даже не рассматривалось в качестве официального свидетельства. Было объявлено, что гангстер специально берет вину на себя для того, чтобы выгородить двух итальянских эмигрантов. Судья Вебстер Тэйер и прокурор Фердинанд Кацман продолжали твердо гнуть свою линию, не считаясь даже с самыми очевидными фактами.
В день вынесения смертного приговора во всех столицах мира спонтанно прошли демонстрации протеста. А в Париже толпа чуть не взяла штурмом американское посольство. Свои протесты против вынесения смертного приговора писали такие выдающие люди того времени, как Альберт Эйнштейн, Бернард Шоу, Томас Манн. Но даже это обстоятельство никак не повлияло на решение привести приговор в исполнение. В этих трех словах: «Казнить нельзя помиловать», запятая была поставлена после слова «казнить».
Была назначена и дата казни. 3 августа 1927 года Сакко и Ванцетти перевели в камеру смертников. Апелляции к главе государства также оказались тщетными: президент Кулидж категорически отказался от какого-либо вмешательства в дело…
На похороны Сакко и Ванцетти 25 августа 1927 года пришло огромное количество людей. Спустя десятилетия после казни о них писали песни и баллады. Говорят, лучшая была написана композитором Эннио Морриконе на слова Джоан Баэз «О Никколо и о Барте — мучениках, погибших за идею справедливости».
Красной нитью через всю песню прошла мысль: «Никколо и Барт, Ваша агония — это ваш триумф…»
«Трагедия Сакко и Ванцетти, — написал вскоре после казни Альберт Эйнштейн, — должна оставаться незаживающей раной на совести человечества».
15:39 / 28 янв. 2015История одной подставы.
Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти
Один сапожник, другой рыботорговец были беспартийными американцами итальянского происхождения. Они симпатизировали анархическому движению и очень удивились бы, если бы узнали, что после смерти они вдруг стали «прогрессивными революционными деятелями».
Никаких революционных идей в массы они не несли, а во время Первой мировой войны и вовсе бежали в Мексику, уклоняясь от призыва в армию.
Улица Шварца в Екатеринбурге - в честь Шварцнеггера?
Когда мы в редакции только затевали рубрику "История Екатеринбурга" и обсуждали возможные темы, выяснилось, что улица Шварца у многих ассоциируется уже больше со Шварцнеггером, чем с академиком.
«Вайнера» - с писателями. С Краулем была вообще полная мгла. Как и с Малышевым, о котором мы написали и внесли хоть какую-то ясность в вопрос.
Кто такие Сакко и Ванцетти? Итальянские дизайнеры?
Итак, сказать определенно, кто такие «Сакко и Ванцетти», смогли только двое из шести мною опрошенных. Кстати, почему-то бытует убеждение, что это итальянские революционеры. На самом деле Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти – американские рабочие, выходцы из Италии, которые были казнены на электрическом стуле (1927) по обвинению в убийствах инкассаторов.
История на самом деле очень интересная. И неоднозначная.
Нападение на обувную фабрику
В 1919 году в одном из городков штата Массачусетс было совершено нападение на грузовик, в котором везли зарплату на обувную фабрику.
Автомобиль нападавших преградил дорогу грузовику. Из автомобиля вышли трое вооруженных мужчин. Раздались выстрелы с обеих сторон, после чего нападавшие не солоно хлебавши вернулись в свою машину и умчались на ней.
Убийство инкассаторов
Через четыре месяца было совершено убийство инкассаторов, которые везли зарплату в ту же обувную фабрику. Поскольку показания свидетелей указывали на итальянскую национальность грабителей, полиция проверила в первую очередь итальянцев. Полиция допросила около 50 человек.
По подозрению в убийстве были арестованы анархисты Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти.
Расследование уголовного дела
По словам современных исследователей, Сакко действительно участвовал в убийстве, а Ванцетти нет. Следствие и суд виновности обвиняемых не доказали , но приговорили итальянцев к казни на электрическом стуле. Это было в 1921 году. Все ходатайства были отклонены судебными органами штата Массачусетс. 23 августа 1927 года Сакко и Ванцетти были казнены.
Современные историки о процессе над Сакко и Ванцетти
«Суд отражал политический настрой к эмигрантам, активистам рабочего движения и анархистам, а не как к подозреваемым в уголовном преступлении, в убийстве. Герои ли они? Вряд ли. Они были простыми людьми. Несправедливость, предвзятость суда сделала их символическими фигурами. Это история двух жертв судебной несправедливости, а не история убийц».
Кадр из художественного фильма «Сакко и Ванцетти» (1971) итальянца Джулиано Монтальдо
Россия усмотрела выгоду для себя
В советской России тогда были организованы многотысячные собрания, на которых пролетариат клеймил позором американскую буржуазию. Впрочем, в некоторых городах Америки митинги прошли тоже. Они были тоже политические, но не против строя, а против притеснений эмигрантов.
Сакко и Ванцетти в Екатеринбурге
До революции улица Сакко и Ванцетти называлась Усольцевской , ею она оставалась до 1929 года.
Улица Бебеля раньше называлась улицей Сакко
До середины шестидесятых годов XX века у нас в Свердловске существовала улица Сакко. А теперь это улица Бебеля.
А улица Ванцетти стала Орской (Сортировка).
Улицы Екатеринбурга
Екатеринбург - город, в котором сошел бы с ума даже сам Иван Сусанин. Так, еще одна детективная история связана даже не с героями, в честь которых названы улицы, а с местоположением этих улиц в городе. Мало кто знает, что в тридцатых годах улицы Блюхера и Сулимова были...на Уралмаше .
Но об этом как-нибудь в другой раз.
